Сказка о двух братьях. Сказка о двух братьях и сильной воле. Упражнение « Мои проблемы»

Сказка о золотом петушке Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон. Смолоду был грозен он И соседям то и дело Наносил обиды смело, Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить; Тут соседи

«Сказка про золушку» Если вы не соответствуете тому уровню мужчины, о котором мечтаете, вы не сможете привлечь его в свою жизнь. Прежде чем Золушка привлекла своего Принца, ей пришлось сначала избавиться от сажи и грязи свои лохмотья сменить на прекрасное платье, тыкву на

СКАЗКА О ДВУХ БРАТЬЯХ

Главный герой сказки Бата, его имя значит Душа Хлеба («Ба» по-египетски душа, «та» - хлеб), и это указывает на то, что он связан с растительностью, с земледелием, как Осирис. Брат носит имя Ануп, это имя бога Анубиса - бога-бальзамировщика, помогавшего Исиде оживить Осириса. И в сказке Ануп находит мертвого Бату и оживляет его. Как и Осирис, Бата умирает, потом воскресает и в конце концов становится царем.

На связь с растительным миром указывает и рассказ о смерти Баты. Сердце Баты лежит на кедре (вспомним про гроб Осириса, вросший в кедр), когда дерево срублено, наступает смерть. Бата воскресает, когда сухая горошина - его сердце - набухает от воды, и Бата проглатывает ее. Осирис воскресает, когда он проглатывает жертву своего сына, его глаз.

Но сказка о двух братьях - это народная сказка.

Вот что произошло.

Жили два брата от одной матери и от одного отца. Старшего брата звали Ануп, Бата было имя младшего.

У Анупа был дом, была жена. Бата жил у Анупа как сын и помогал ему работать в поле и дома. Он ухаживал за скотом и пахал землю, выполнял все, что ему поручали. Бата был хорошим работником, и не было равного ему во всем крае.

Вставал Бата рано утром, пек хлеб, клал его перед старшим братом и выгонял стадо на пастбище. Коровы говорили ему:

Сегодня хороша трава на лугу, у реки.

Он понимал язык животных и гнал коров туда, где была прекрасная трава. И коровы, которых он пас, делались тучными, давали много молока, и телят у них становилось все больше и больше.

Вечером возвращался Бата с поля, пригонял скот, приносил с собой молоко, полевые травы. Он относил все это в дом и отдавал брату, который сидел со своей женой.

После этого Бата ужинал, а потом уходил в хлев к скоту и ложился там спать. Он никогда не расставался со своим стадом.

И когда наступило время пахоты, Ануп позвал брата и сказал:

Приготовь быков для работы в поле. Земля вышла из воды после разлива Нила и как раз теперь время пахать. Поди ты в поле и отнеси туда зерно, так как выйдем мы завтра на работу рано утром.

Так сказал старший брат, и младший исполнил все, что ему было велено.

Утром, чуть рассвело, братья отправились в поле, ведя за собой скот. Начали они пахать, работа спорилась и радостно было у них на сердце.

Так прошло несколько дней. Они поднимались с рассветом, пахали землю, сеяли хлеб и, когда становилось темно, ложились спать в поле. Наступил день, когда у них вышло все зерно, и нечем было сеять. Тогда Ануп послал Бату за зерном и сказал ему такие слова:

Поторопись, принеси зерно из деревни.

Бата застал жену брата в доме, когда она причесывалась.

Он сказал ей:

Встань и дай мне зерно. Поторопись. Мне нужно скорее возвращаться в поле. Ануп велел мне не задерживаться.

Жена Анупа не любила Бату. Ей всегда казалось, что муж любит брата больше, чем ее. Она всегда искала случая навлечь на Бату гнев мужа.

И ответила она Бате:

Поди сам, открой амбар и возьми там, что тебе нужно. А я не могу идти, пока не окончу свою прическу. Я боюсь, как бы мне не обронить на дорогу хоть один волосок.

Бата пошел в амбар, взял большой глиняный сосуд, чтобы унести много зерна в поле. Он насыпал ячмень и пшеницу и вышел из амбара с тяжелой ношей на плече.

Жена, увидев его, спросила:

Сколько зерна у тебя на плече?

Бата ответил ей:

Ячменя три меры, пшеницы две, всего - пять. Вот сколько я несу на плече.

Так отвечал он ей. Она же заговорила с ним злым голосом и сказала ему такие слова:

Не много же ты несешь. Боишься, что плечи будут болеть! И зерно ты просыпал на землю. Вот я расскажу мужу, что ты сам залез в амбар, а меня вытолкал оттуда, чтобы я не видела, как ты разбросал зерно, и не пожаловалась мужу.

Зачем ты говоришь неправду? Ты хочешь поссорить меня с братом! Ведь он для меня все равно как отец. А тебя я всегда почитал, как родную мать.

И Бата взвалил на плечи свою ношу и отправился в поле. Там он вместе с братом продолжал пахоту. Когда же наступил вечер, они окончили работу и собрались идти домой. Ануп пошел вперед, а Бата нагрузил себя полевыми травами и погнал стадо на ночлег в хлев.

Между тем жена Анупа взяла сало и тряпки и вымазала свое лицо и руки. И лицо сделалось покрытым синяками, как будто ее избили. Она легла в постель и решила сказать мужу, что ее избил Бата.

И вот, когда Ануп вернулся домой, он увидел, что в доме темно, свет не горит, жена не вышла к нему, как всегда, навстречу, не полила ему воды на руки.

Ануп вошел в дом. В полном мраке лежала жена на постели и громко стонала.

Что с тобой, кто был тут? - испуганно спросил Ануп.

Вот что отвечала она ему:

Никого не было здесь, кроме твоего младшего брата. Когда он пошел в амбар, я сказала ему: «Подожди, я насыплю тебе зерно, чтобы ты не рассыпал его на землю». Но он оттолкнул меня и сказал: «Я сам все сделаю». И вот он рассыпал зерно в амбаре. Я сказала ему: «Зачем ты не послушал меня? Теперь зерно на земле, и твой брат будет недоволен». Так сказала я ему. Тогда он испугался и побил меня, сказав: «Смотри, если ты пожалуешься на меня брату, я побью тебя так сильно, что ты не сможешь встать!» И вот, если ты его не накажешь, я умру. Он придет домой вечером, оправдается перед тобой, узнав, что я на него пожаловалась, а потом будет мне мстить.

Поверил Ануп словам жены и сделался он гневен, как южная пантера. Он достал свой нож, наточил его и пошел в хлев. Там стал он за дверью с ножом в руках ожидать, когда придет брат.

И вот, когда зашло солнце и стало совсем темно, Бата, как всегда, подошел со стадом к дому. Когда он подходил к хлеву, то корова, идущая впереди, повернулась к Бате и сказала своему пастуху:

Смотри, твой старший брат стоит за дверью с ножом, чтобы убить тебя. Беги же скорее отсюда!

Услыхал Бата слова коровы и усомнился. Но тут вторая корова вошла в хлев и повторила те же слова.

Заглянул Бата за дверь, увидел своего брата с ножом в руке, бросил свою ношу на землю и кинулся бежать со всех ног. Ануп погнался за ним. Долго бежали братья. И выбился из сил Бата, вот-вот уже настигнет его Ануп с ножом.

Тогда взмолился младший брат богу Ра:

О мой владыка! Ты тот, кто видит истину! Ты осуждаешь злодея и спасаешь праведного! Помоги мне!

Ра услышал его молитву. И сделал Ра реку между обоими братьями и наполнил ее воду крокодилами. И оказался один брат по одну сторону реки, другой - по другую.

Рассердился Ануп, что не догнать ему брата, и со злости дважды ударил себя по руке.

А Бата закричал с другого берега:

Подожди до рассвета. Когда взойдет солнце, будем судиться с тобой. Ра рассудит, кто из нас прав, кто виновен.

И когда наступил другой день и засияло солнце, бог Ра и братья увидели друг друга, обратился юноша к старшему брату со словами:

Зачем ты гнался за мной и за что ты хотел убить меня? Ты не выслушал того, что хотели сказать уста мои, ты поверил только словам твоей жены. Ведь я твой младший брат, ты для меня все равно что отец, а жена твоя все равно что мать. Как мог я поднять руку на нее? Когда я пришел за зерном и попросил ее дать мне его, она послала меня одного в амбар. И вот смотри, теперь во всем обвинила меня.

И поклялся Бата, что злая жена оговорила его перед своим мужем.

И поверил ему Ануп. Он стоял на берегу и рыдал; хотел Ануп подойти к брату, но не мог этого сделать из-за крокодилов, наполнявших реку. Он молил Бату вернуться домой.

Но Бата сказал

Ты хотел убить меня. Ты позабыл все хорошее, что я для тебя делал. Иди домой и сам теперь ухаживай за своим скотом. А я не останусь жить там, где находишься ты. Я уйду в долину Кедра и буду там жить. Сердце свое я выну из груди и положу его на цветок кедра. Знай же, если срежут кедр, сердце упадет на землю, и я умру. Вот тогда ты приходи в долину Кедра, ищи мое сердце и не ропщи, если даже ты будешь искать его семь лет. А когда ты найдешь мое сердце, положи его в чашу с водой, я оживу и отомщу моему убийце.

И вот как ты узнаешь, что со мной случилась беда: тебе дадут кружку пива, и оно вспенится. Вот тогда не оставайся дома, немедленно иди выручать меня.

И братья расстались. Бата пошел в долину Кедра. Ануп вернулся домой. Он прогнал свою злую жену и стал жить один, не переставая грустить о своем младшем брате.

А Бата жил один в долине Кедра. Весь день охотился он на зверей в пустыне, а вечером приходил в долину и ложился спать под кедром, на цветке которого лежало его сердце.

Так прошло много дней. И вот построил Бата высокий дом в долине Кедра и украсил его всякими хорошими вещами.

Жена Анупа блуждала по дорогам и плакала. Взмолилась она злому богу пустыни Сету:

О Сет, могучий владыка пустыни! Помоги мне отомстить, помоги погубить Бату!

Услыхал Сет мольбу ее и приказал он сотворить для Баты жену, которая станет причиной его гибели. И была эта девушка прекраснее любой другой женщины во всей земле. Звали ее Шепсет.

И вот однажды Бата встретил Шепсет. Он полюбил ее и привел в свой дом. И стала она женой Баты.

Бата по-прежнему охотился на зверей пустыни, а жена оставалась дома. Вечером Бата приходил к жене и клал перед ней пойманную за день добычу.

Только об одном просил Бата жену:

Не выходи из дому, так как море может увлечь тебя, и ты не сможешь спастись от него, так как ты только женщина.

И Шепсет сначала слушалась мужа. Однажды рассказал ей Бата все, что с ним случилось, как он попал в долину Кедра. И открыл ей Бата свою тайну что сердце его лежит на цветке кедра, и если кедр будет срублен, то сердце упадет, и он, Бата, умрет.

И вот однажды, спустя много дней, когда Бата, как обычно, отправился на охоту, жена его пошла гулять на берег моря, туда, где рос большой кедр. Вдруг поднялись на море волны и погнались за Шепсет. Она испугалась и побежала домой.

Тогда море крикнуло кедру:

Как бы мне завладеть этой женщиной?

Дерево опустило ветку, захватило прядь волос Шепсет и кинуло этот локон в море. Упала эта прядь в море, и волны понесли ее в страну Кеми-Египта и прибили ее к берегу, где прачечники стирали белье фараона.

И стало царское белье благоухать запахом волос женщины.

Недовольны остались прачечники:

Что за запах притираний и душистых мазей в белье фараона, - да будет он жив, здоров и благополучен!

Но и на другой день повторилось то же самое, ведь прядь волос оставалась у берега и никто ее не видел.

Никто не знал, откуда этот запах. Не было ли тут злого колдовства? Все были этим обеспокоены и недовольны прачечниками.

Не знали прачечники, что им делать. Начальник прачечников пришел на берег, чтобы посмотреть, что там произошло. И тяжело у него было на сердце, так как царь гневался на него.

И вдруг он заметил прядь волос и велел принести ее. Принесли ему эту прядь, и запах ее был необыкновенно приятен. Отдал начальник прачечников эту прядь царю.

Захотел фараон узнать, чьи это волосы и как они попали к берегам Египта. Были приведены к фараону мудрецы, которые сказали ему следующие слова:

Волосы эти принадлежат дочери Pa - Гор-Ахути, самой прекрасной женщине во всей земле. Она этой прядью прислала тебе как бы привет из другой страны. Пошли во все страны разведчиков, чтобы найти ее.

Тогда сказал фараон, - да будет он жив, здоров и благополучен:

Это очень хорошо, то, что сказали мудрецы. Я хочу видеть эту женщину.

Послал царь быстроногих гонцов в чужеземные страны.

Прошло много времени. Все гонцы вернулись домой. Только из долины Кедра не пришли люди, они остались там. Они встретились с Батой и сразились с ним. Всех поразил Бата и только одного оставил в живых, чтобы мог он вернуться к фараону и рассказать об этом.

И рассказал оставшийся в живых, что жена Баты и есть та женщина, которую они ищут.

Послал тогда фараон конное и пешее войско в долину Кедра, чтобы привести к нему эту женщину. И была с войском одна женщина. Она везла с собой прекрасные одежды и украшения.

Достигли воины долины Кедра в то время, как Бата был на охоте. Шепсет была дома одна. Разложила перед ней царская служанка нарядные одежды и красивые украшения. Обрадовалась Шепсет, увидев их, и сказала ей служанка:

Идем с нами в Египет, и все это будет принадлежать тебе. И еще много других сокровищ подарит тебе его величество, - да будет он жив, здоров и благополучен.

Согласилась Шепсет пойти в Египет. Привели ее во дворец, и обрадовались все ее приходу, и сделал фараон ее своей женой.

Стали расспрашивать Шепсет о Бате, и сказала она фараону:

Пошли людей в долину и прикажи им срубить кедр, и тогда Бата умрет.

Послал царь вооруженных людей в долину Кедра. Они нашли кедр Баты и срезали цветок, на котором лежало его сердце. И в то же мгновенье упал мертвым Бата.

И вот, на другой день после смерти Баты, пришел Ануп домой, вымыл руки и сел ужинать. Дали ему кружку пива, и пиво вспенилось. Дали ему кружку с вином, и вино помутнело.

Тогда вскочил Ануп со своего места, надел сандалии, взял свой посох и оружие и пустился в дорогу. Пришел он в долину Кедра и вошел в дом своего младшего брата. И увидел Ануп, что на постели лежит неподвижный Бата.

Зарыдал Ануп над телом своего любимого брата и пошел он искать сердце Баты.

Три года искал Ануп сердце и не мог его найти. Каждое утро приходил Ануп к кедру и до поздней ночи искал сердце своего брата. И еще четыре года прошло, а Ануп все искал сердце Баты.

Устал Ануп искать, и захотелось ему вернуться в Египет. Собрался он уже идти и решил в последний раз пойти к кедру. Весь день с утра искал он сердце. И вечером опять пришел он продолжать поиски, и вдруг он нашел горошину - это и было сердце брата.

Ануп положил горошину в чашу со свежей водой и сел у изголовья Баты. Ночью горошина-сердце напилось водою, и тогда Бата вздрогнул и посмотрел на брата. Тогда Ануп схватил чашу с водой, где было сердце, и дал Бате выпить. Выпил Бата все, что было в чаше, и сердце его встало на свое место. Ожил Бата, и стал он таким, как был прежде.

Обняли братья друг друга и стали беседовать. Бата сказал старшему брату:

Я превращусь в быка с красивой шерстью. Ты сядь на меня верхом, и мы отправимся в то место, где живет моя жена. Ты пойдешь к фараону и тебя наградят серебром и золотом за то, что ты привел меня.

На другой день, когда рассвело, Бата превратился в быка, и Ануп сел к нему на спину.

Прибыли братья в Египет и достигли того места, где жил фараон. И привел Ануп быка царю. Взглянул царь на быка, и обрадовался он быку:

Великое чудо этот прекрасный бык!

И дал царь Анупе золото и серебро, дал ему людей и много хороших вещей. Вернулся Ануп к себе в селение. И любил его царь больше, чем кого бы то ни было во всей земле.

А бык остался во дворце у царя.

И вот однажды, спустя много дней, бык вошел в комнату, где находилась жена царя. Он подошел к ней и сказал:

Вот смотри, я жив!

Кто ты? - удивилась Шепсет.

Я Бата! Ты знала, что я умру, когда ты велела срубить кедр. Но видишь, я жив. Я стал быком!

Царская жена страшно испугалась. Она пошла к царю и, когда они вместе сидели за столом, сказала:

Если ты любишь меня, то обещай мне, что исполнишь мою просьбу!

И фараон поклялся, что он сделает все, что ей будет угодно.

Тогда Шепсет сказала:

Пусть мне дадут поесть печени быка. Ведь все равно бык никуда больше не годен.

Огорчила фараона ее просьба, и сердце царя очень болело за быка. Но он дал клятву и не мог нарушить своего слова.

И вот, когда земля озарилась солнцем и наступил следующий день, был устроен праздник жертвоприношения быка. Царь приказал главному жрецу заколоть быка.

И слуги понесли на плечах убитого быка. Когда они поравнялись с большими воротами дворца, с шеи быка скатились две капли крови, одна капля по одну сторону ворот, вторая - по другую. И тотчас же из крови выросли два прекрасных дерева, две смоковницы, одна лучше другой.

Прибежали к царю слуги и доложили ему:

Свершилось чудо. Две прекрасные смоковницы выросли у ворот твоего дворца.

Обрадовался фараон и захотел посмотреть на эти деревья.

Он выехал на своей золоченой колеснице из дворца. На нем была корона из лазурита и венок из красивых цветов на шее. Сзади царя на колеснице ехала Шепсет. Сел фараон под одним деревом, жена села под другим. И наклонилась к ней смоковница и сказала:

О, злодейка! Я - Бата! Я - жив! Ты велела срубить кедр, чтобы погубить меня. Я превратился в быка, и ты заставила меня убить!

Задрожала Шепсет от этих слов.

Прошло несколько дней, и жена опять заставила царя дать ей клятву, что он выполнит ее просьбу.

И тогда она попросила царя:

Прикажи срубить обе смоковницы, пусть из них сделают хорошую мебель.

Опять очень огорчился фараон, но он не мог нарушить клятву. Он послал искусных мастеров-дровосеков, и были срублены обе смоковницы.

А Шепсет стояла и смотрела на то, как рубят деревья. И вдруг одна щепка отлетела и попала ей в рот.

После этого прошло некоторое время и от этой щепки родился у Шепсет мальчик. Это был все тот же Бата.

Обрадовался фараон, - да будет он жив, здоров и благополучен, рождению мальчика и велел приставить к ребенку кормилицу и нянек.

А спустя много времени, когда мальчик вырос и превратился в юношу, царь назначил его своим наследником и дал ему титул «царский сын страны Куш».

И вот, через много лет, когда фараон окончил дни своей жизни и поднялся на небо (то есть умер), царевич вступил на престол и стал править Египтом.

Тогда Бата сказал:

Пусть приведут ко мне всех вельмож, и я расскажу им все, что со мной случилось.

Собрались все вельможи. Привели туда и Шепсет. И Бата рассказал все, что с ним было, всю правду о том, как она велела срубить кедр, как заставила убить быка и срезать смоковницы. Судили ее вельможи, и признали они Шепсет виновной и покарали ее.

А Бата, когда стал фараоном, - да будет он жив, здоров и благополучен, - позвал к себе старшего брата Анупа и стал жить с ним во дворце.

Тридцать лет был Бата царем Кеми, и все люди любили его. А когда он покинул жизнь, его старший брат стал царем Кеми вместо него.

Сказка о двух братьях
Давно это было, так давно, что мало кто помнит. В далеком царстве-государстве жил да был зажиточный купец. И было у купца два сына, Ивор и Иванко. Ребята были дружные, смышленые да послушные.
Собрались они как-то в лес по грибы-ягоды. Купец-отец их отпустил и отправил с ними надежного слугу, чтоб приглядывал. Пока мальчишки грибы в лукошки, а ягоды в рот собирали, заскучал надежный слуга. А утешение от скуки известное – припасенная бутылка самогонки. Развеял грусть-печаль мужик так основательно, что заснул в тенечке. А ребята и не заметили. Не заметили они и того, что ушли с полянки глубоко в лес. В лесу было светло и не страшно. Только когда темнеть стало, сообразили братья, что заблудились. Ясное дело, аукали, звали, метались туда-сюда. Но тропинки не нашли, только устали. Уже когда совсем темно стало, устроились они на ночь под большим деревом. Иванко плакал, конечно, оно и понятно, страшно же. А Ивор, старший брат, его утешал, надеялся утром дорогу отыскать.
Настала ночь, на небе зажглись звезды. А еще одна звезда зажглась совсем близко, между деревьями. Ивор разбудил брата, и пошли ребята на огонек. На полянке между двумя сосенками стояла избушка и с любопытством разглядывала мальцов единственным окошечком. Дверь открыл.. кхм.. старичок. Вид у него был немного дикий. Растрепанные седые волосы, из бороды палочки торчат, рубаха грязная, рваная, латаная. Ну, если двумя словами – беглый каторжник. Вот только глаза под густыми бровями, вроде, добрые.
- Кто вы такие? Как сюда попали? – сердито спросил лохматый старик.
- Я Ивор, - набравшись храбрости, представился мальчик. - А это брат мой, Иванко. Мы в лесу заблудились. Не разрешишь ли, дедушка, у тебя переночевать?
- Отчего же не разрешить, разрешу, - ответил «каторжник», поглядывая на ребят. – Вот только накормить мне вас нечем. Сам я старый стал, слабый. Ни воды принести из колодца, ни печь истопить, ни еды приготовить не могу.
- Ну, это не беда, дедушка, - хором ответили братья. – Это мы поможем.
В избе было не прибрано, да что там… Очень грязно. Печка холодная вся в копоти, горшки пустые, пыльные. Но все равно было интересно. По стенам висели какие-то травки и веточки, а на столе сидела белка и грызла шишку. Братья поставили лукошки с грибами и ягодами и стали помогать старику по хозяйству. Дров и воды натаскали, печь истопили, каши с грибами наварили, прибрали везде. Из всех углов грязь и паутину вымели. Только паука Васю «каторжник» выгнать не дал. Сказал, что друг. В конце уборки уговорили ребята старика вымыться. Купание преобразило «каторжника». Теперь перед братьями сидел, завернувшись в большое одеяло, благообразный седой старичок. Они вместе поужинали, а старичок им разные истории рассказывал. О зверях, о птицах, о русалках и водяных. Больше братья сердитого «бандита» не боялись. Ребята слушали, открыв рты, грибы на нитки нанизывали и белке отдавали. А та их на чердак носила.
Братья не знали, к кому в гости попали, даже не догадывались. А их хозяин был Лешим. Вообще-то, он был добрым и очень аккуратным, но у него случился кризис среднего возраста. С мифическими существами на пятой сотне лет это иногда бывает. На этой же почве с любимой женой Кикиморой развелся, она к маме переехала. Вот и запустил Леший и себя, и дом. Но последней каплей были браконьеры. Не мог Леший допустить, чтобы человек из лесу выйти не мог, всех выводил. Всех. Дело жизни, прямо. А в последнее время терзали его смутные сомнения в правильности такой деятельности. Потому и ребят встретил неприветливо. Но братья ему понравились, и уверовал Леший снова в свое предназначение – хранить лес и помогать всем заблудившимся. А с браконьерами он еще разберется, ой, разберется.
Ивора и Иванко решил Леший не только из лесу вывести, но и наградить за помощь. Уложил он их спать, а сам вышел на улицу, сел на завалинке и начал колдовать. Наколдовал братьям сны. Ивору приснилось, что Леший его по лесам и полям водит, про разные травы рассказывает. А Иванко приснилось, что лежит он на большом лугу, а над ним небо звездами усыпано, что сидит рядом лесной старичок и учит его по звездам разные истории читать.
Утром разбудил Леший братьев, пообещал указать дорогу из лесу и дать белку в провожатые.
- А еще, ребята, те сны, что вам приснились, непростые. Ты, Ивор, теперь будешь знатный травник. А ты, Иванко, сможешь все прочесть, что между звезд написано. Такие вот вам подарки.
Мальчишки поблагодарили Лешего за приют и за подарки и побежали за белкой. Белка довела их до самой деревни, а потом сказала человеческим голосом:
- Спасибо вам, что старичку помогли, что грибы да ягоды ему свои оставили. Лешему это очень понравилось, потому он вам такие подарки и сделал. Прощайте да больше в лесу не теряйтесь. И дом Лешего не ищите, все равно не найдете.
Хвостом махнула и исчезла.

Шли годы. Повзрослели братья. Хорошие парни, таких и похвалить не грех. И умом не дураки, и силой не слабаки, и лицом не уроды. Отцу опора и поддержка. С их происхождением и материальным положением им любая дорога была открыта, потому и занимались они тем, что нравилось. Ивор травы собирал, врачеванием увлекался, а Иванко звездочетом слыл. Больше всего любил залезть ночью на крышу и звездные истории читать. Историй много было, все разные и интересные. Стал Иванко записи вести. Скоро несколько тетрадей исписал. Если бы в ту пору было развито книгопечатание, он бы о публикации думал серьезно. А так только для себя записывал.
Прискакал как-то в их деревню царский гонец. Новости принес из столицы. Грустные и невеселые. Заболел царевич. Не ест, не пьет, только чахнет. И чахнет быстро. Отыскал Ивор траву целебную, стал зелье готовить, такое чтобы если не от всех, то от большинства болезней наверняка помогало.
- Ты отворотное зелье вари, - посоветовал Иванко, сидевший рядом с братом и просматривавший свои записи. – Я ж говорил, что история мне знакомой кажется!
- Почему нужно отворотное? – удивился Ивор.
- Потому что от любви страдает царевич. От любви. Так-то.
- А кто возлюбленная? – помешивая зелье, спросил травник. – Может, проще поженить и все? Он же царевич, кто ему откажет?
- Если бы все было так просто, - вздохнул звездочет. – Царевич птицу сирин полюбил.
- Кого-кого? – переспросил Ивор. – Где ж он ее нашел?
- Она сама его нашла. В сад за яблоками прилетела, а он девушку на дереве увидел. Заговорил с ней, - покачал головой Иванко. – Откуда же ему было знать, что каждым словом своим она его в тот мир зовет? Их, царевичей, таким вещам не учат. У них исключительно материалистическое воспитание.
- Это да, - вздохнул Ивор и стал отворотное зелье готовить.
На следующий же день отправились братья во дворец. Три дня добирались, торопились. Ожидали братья увидеть толпы знахарей, врачевателей и шарлатанов у дворца. Но пуст был царский двор. Принял их царь, как гостей дорогих, а когда узнал, что братья сына лечить приехали, так и вовсе обниматься бросился.
- Кого уже тут только не было. Знахари, ворожеи, заклинатели по портретам… Даже один иглоукалыватель был. Никто сына вылечить не смог, - жаловался царь, провожая братьев в сад. – Никто! Даже толком не сказали, чем он болен!
- А где теперь эти знахари и лекари? – спросил как бы между делом Ивор.
- Где-где, - отмахнулся царь. – Я ж сказал, что если кто не умеючи, а наживы ради, сына будет пытаться лечить, то я ж казню. Долго раздумывать не буду. Вот, вот он, ваш пациент, - царь указал рукой на бледного юношу на скамейке. – Он тут уже три недели сидит! Не ест, не пьет, не спит, только на эту яблоню глядит. И что он в ней нашел…
Царь отступил в сторонку и молитвенно сложил руки на груди. Если бы он при этом не грозился неудачливых лекарей казнить, это выглядело бы даже трогательно. Ивор подошел к царевичу.
- День добрый, царевич, - громко поздоровался он. Но юноша на него не отреагировал, словно не увидел и не услышал. Тогда Ивор прошептал: – Я знаком с той девушкой.
Царевич подскочил, как ужаленный, и сразу начал вопросами сыпать.
- Правда? Не томи, рассказывай! Как она, где она, почему сюда больше не возвращается? Может, я ее обидел чем?
- Не обидел ты ее, царевич. Люб ты ей!
- Она подарок тебе передала, - встрял Иванко, протягивая царевичу флягу с отворотным зельем. – Вино заморское.
Но подарок нахваливать не нужно было. Как только царевич услышал, что сирин ему подарок передала, припал к фляге, все зелье залпом выпил. И снова на яблоню уставился.
- Эй, ребята! – зашумел царь. – А как же дегустаторы?
- А что дегустаторы? – удивились братья.
- Да кто же это царям и царевичам вот так запросто какие-то жидкости подсовывает? Где ж такое видано? – все громче возмущался царь.
Тут царевич, на секундочку оставленный без внимания, со скамейки и сверзился.
- Стража! – завопил не своим голосом государь. – Держите отравителей!
- Что ж за нервное дело, влиятельных особ лечить, - пробормотал Ивор, склоняясь над юношей и отпаивая царевича тонизирующей настойкой. Только он это сделать успел, повязали и его, и Иванко подоспевшие стражники.
- В холодную! – ярился царь, тыча пальцем в братьев. – Завтра казнить будем!
- Ой, не кричите, папа, - подал голос встающий с земли царевич, поморщившись. – Сколько раз мы с Вами обсуждали, что казни – это непедагогично и не прагматично. Каторга куда действенней.
- Сыночек! – закричал царь, бросаясь к наследнику. – Живой! Здоровый!
- А каким мне еще быть? - удивился царевич.
- Так ты ж болел месяц почти, - принялся рассказывать царь. – Почти месяц!
- Болел? – переспросил юноша. – Не помню…
– Все на яблоню смотрел. Что ты там такое, кстати, высмотрел? – допытывался царь.
- Не «что», а «кого», - вмешался в разговор Иванко. Стражники, обрадованные и удивленные выздоровлением царевича, братьев никуда еще оттащить не успели. – Птица сирин в сад залетела, царевича на тот свет позвала.
Сам спасенный от гибели юноша серьезностью угрозы не проникся, но хоть царь осознал. Повелел братьев освободить и всячески наградить. Потом оставил их на недельку во дворце, приемы и балы устраивал. В честь спасенного царевича, в честь себя любимого, ну и, конечно, в честь лекарей. Перед братьями извинялся много раз за угрозы, благодарил. Каменьев драгоценных отсыпал, золота. На работу во дворец приглашал. Но братья решили все-таки домой вернуться. Уж больно жизнь при царственных особах им беспокойной показалась.
Простившись с царем, царицею, царевичем, тремя царевнами, толпой бояр и уймой прислуги, братья отправились в обратный путь. Домой возвращались не торопясь. Устроились они в тени огромного дуба, что на распутье стоял, переждать жару и перекусить немножко. Благо царь припасов в дорогу дал не скупясь. В тенечке какая-то женщина отдыхала. Ну, братья и ее позвали на импровизированный пикник. А женщина была непростая. Это была дочка Лешего, которая раньше белкой прикидывалась. Ей было очень интересно, как братья подарками отцовскими распоряжаются. Не испортили ли их почет и уважение, награды, деньги, которыми их царь одарил. И была очень рада узнать, что нет, не испортили.
Когда прохладней стало, стали братья в дорогу собираться. Подошли они к путнице проститься. Все ж делили хлеб и соль. Нельзя просто так уехать.
- Ах, ребята, хорошие вы. Рада я этому, - сказала женщина. – Если будете себе и друг другу до конца верны, то сможете все трудности преодолеть и счастливыми стать. Твоя судьба, Иванко, близко совсем – по восточной дороге семь дней пути. А свою, Ивор, ты и сам найдешь, без подсказок. И хоть вы всегда вместе были, тут у каждого свой путь, где только каждый из вас сам себе помощник. А чтобы вы друг другу не мешали, разлучу я вас. Удачи обоим.
Сказала так и стукнула посохом. И оказался Ивор на отцовском дворе, а Иванко так под дубом и остался.
- О брате не тревожься, он дома. Но вы в скором времени свидитесь, - пообещала колдунья, опережая вопросы звездочета. – Можешь меня, конечно, и не слушать. Просто вернуться домой. Но знай, твоя судьба там, - она махнула рукой на восток. И добавила, улыбаясь: – Если у тебя хватит сил и мужества пойти за ней.
С этими словами стукнула она еще раз посохом и пропала. Иванко недолго думал, глядя на дороги. Выбрал восточную и поскакал навстречу судьбе.
Ехал день, два, три. Когда припасы закончились, он охотиться начал. Но ничего необычного не замечал Иванко. Уже и седьмой день начался, а приключений все нет. Ближе к полудню послышался путнику какой-то крик. Подстегнул коня, взобрались они с конем на холм. С него хорошо обозревали окрестности. А посмотреть было на что. Посреди дороги валялась опрокинутая карета, окруженная какими-то сугробами. А возле кареты ползал огромный белый змей. Ну, наш молодец отреагировал, как положено. Саблю наголо и в бой! Змей морду в карету засунул, поковырялся, достал оттуда кого-то. Иванко, решил, что кого-то мертвого. Потому что добыча змея не шевелилась. Тут рептилия парня заметила. Наверное, услышала топот конский и крики «Ура!». Змей добычу хвостом перехватил, внимательно посмотрел на приближающегося всадника и дыхнул на него. Иванко едва увернуться успел. Спрятался за большой валун, который от дыхания змея весь инеем и снегом покрылся.
- Эй, вылезай, - послышался через некоторое время голос змея. – Мне за тобой ползать лень. А поболтать можно, пока я отдыхаю.
Рептилия явно издевалась, но Иванко из-за валуна вышел, надеясь увидеть у змея какое-нибудь уязвимое место. Змей действительно пристроился на карете отдыхать.
- Ну, поболтать всегда можно, - согласился звездочет. – Вот скажи, например, зачем тебе все это понадобилось.
- А сам не догадываешься? – зевнул гад, указывая на примороженных к земле людей и коней. – Голод, штука такая. Как к нему философски не подходи.
- Зачем тебе люди сдались? – удивился Иванко. – В корове, поди, мяса больше.
- Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся хвостом, в котором все еще держал неподвижную добычу, змей. – Ну, съем я одну корову. А потом это же надо за новой охотиться. Верно? А это лень. Значит, нужно организовать поставки провианта прямо в пещеру.
- Ах, какой ты умный, - одобрительно покачал головой Иванко, подбираясь поближе.
- А то, - ухмыльнулся разомлевший от солнышка и похвалы змей.
- Что же ты придумал? – спросил юноша.
- Да вот, принцессу украл, - похвастался змей, потрясая все тем же хвостом. И продолжил мечтательно: – За ней сколько народу придет! Вначале я буду выкуп требовать. Мне царь сам будет коров и баранов посылать. А когда ему это надоест, он назначит награду тому, кто его дочку спасет. Тут уже и конинка будет и человечинка…
- Ну и гад же ты, змей! – не выдержал Иванко и рубанул чешуйчатого мечом. Змей, конечно, давай огрызаться. По мелкому, в сравнении с ним, юноше он не попадал, а Иванко, как ни сек, как ни рубил, только искры высекал да меч затупил. Не берет змея холодное оружие, наверное, родственник драконам. Ну, Иванко изловчился, отбежал чуть подальше, вскинул лук и выстрелил змею в глаз. Стрела пронзила змееву голову насквозь. Рептилия забилась в агонии, кроша под собой карету, и издохла.
Иванко нашел девушку, ранее оброненную змеем, стал в чувство приводить. Царевна первым делом, конечно, истерику со слезами устроила. Потом и соображать начала. Вместе со спасителем, которого она все время благодарила без устали, они собрали уцелевшие вещи, похоронили погибших людей и отправились в путь. В родное государство царевны Марьюшки. Царевна звездочету очень понравилась. Она была красивой, как в сказке. Стройная, глаза синие, коса русая. Как в такую красоту не влюбиться? Но Иванко, наученный общением с заносчивым и нагловатым семейством родного царя, влюбляться не спешил. Только на четвертый день знакомства позволил себе влюбиться. Когда понял, что царевна милая, добрая и скромная девушка.

Когда колдунья посохом стукнула, оказался Ивор рядом с отцовским домом. Хорошо, что рядом, а не сразу во дворе. А то истерик и нервных срывов было бы без счета. Ивор забежал к отцу-купцу, быстро рассказал последние новости и отправился за братом. Через пару дней пути оказался на знакомой развилке под раскидистым дубом, а уже оттуда по восточной дороге поехал. Вечером седьмого дня к разбитой карете подъехал. Понял он, что там произошло. Огромному змею подивился. Уже темнело, решил Ивор на ночлег устраиваться. Но рядом с большим змеиным трупом и свежими могилами спать не хотелось, поэтому травник отъехал к ближайшему лесочку и расположился там. Неспокойно было Ивору, даже засыпать как-то боязно было. А когда он сквозь дремоту плач женский услышал, так готов был бежать оттуда без оглядки. Но ужасом сковало юношу так, что Ивор пошевелиться боялся. Особенно, когда понял, что не человек это плачет так громко, с причетом… Но мало-помалу стихли эти рыдания, перешли в шипение… И стало тихо.
Утром, едва развиднелось, пошел Ивор к тому месту, где плач слышал, где змей лежал. Но не увидел там ничего необычного. Продолжил путь Ивор и через несколько дней нагнал брата с царевной у самой столицы того государства, города Тропа.
Троп был большим и красивым городом. Много было каменных домов под черепичными крышами, много было хорошо одетых людей. Царевну многие узнавали, кланялись, провожали молодых людей взглядами. А кто-то и во дворец со свежими сплетнями побежал. Так что царевну и братьев у дворца встречали царь с царицею и пара десятков придворных. Отец с матерью, конечно же, первым делом дочь в объятия заключили, а потом только спрашивать стали, что произошло. Марьюшка рассказала. Царствующая чета и придворные впечатлились.
- Награду проси, какую хочешь, молодец, - сказал царь Иванко. – Каменьев, золота, пряностей, должность при дворе. Ни в чем за спасение единственной дочери не откажу!
- Боюсь, в этой просьбе откажешь мне, государь, - грустно улыбнулся звездочет. - Потому что мне только один подарок по нраву. Но слишком ценен он. Я даже попросить и то не решаюсь.
- Ну, прелюдия была хорошая, - кивнул царь. – А хочешь ты чего?
- Руки твоей дочери, государь, - признался Иванко. – Если я люб Марье Аникевне.
- Хорошую цену запросил, Иванко, купеческий сын. Хорошую, - окинув оценивающим взглядом потенциального жениха, мельком глянув и на Ивора, сказал царь. Все подметил государь. И одежду дорогую, и коней ценных, и оружие богатое. «Может быть, даже выгодный жених, перспективный», - подумал царь. – «Хороших принцев-царевичей сейчас на брачном рынке все равно нет. А за вдовца-старика Машку отдавать не хочется…»
- А ты что скажешь, дочь моя? – спросил он Марьюшку.
- Ах, батюшка, - покраснев, ответила царевна. – Если будет на то ваша воля, станет мне Иванко любимым мужем.
Вздохнул царь:
- Доча, давай без политкорректностей, а? Тебе парень нравится? Замуж за него пойдешь?
- Да и да, - покраснев еще больше, призналась Марьюшка.
- Вот и хорошо! А то «если будет воля…». Набралась от министров…, - покачал головой царь. – Ну, дети мои! – продолжил он уже громко. – Даю вам свое отцовское благословление! Отныне вы жених и невеста! Быть скоро свадьбе!
С этими словами царь вложил руку дочери в ладонь Иванко.
Разлетелась весть о свадьбе царевны со спасителем по дворцу в один миг, по городу в пять минут, а по стране за день. Гостей созвали со всех концов, из разных стран и про отца-купца не забыли.
В ночь перед свадьбой разбудил Ивора кошмар. Снилось ему шипение и голос, тот, что над убитым змеем слышал. Проснувшись, понял травник, что не приснились ему ни шипение, ни голос. Над головой брата склонилась змея и что-то нашептывала. Ивор недолго думал, схватил меч и отсек голову гадюке. От шума проснулся Иванко. Ивор ему о плаче над змеем рассказал, гадюку разрубленную показал. Догадались братья, что это змеева жена во дворец проползла. Убийцу мужа своего погубить хотела. Поблагодарил Иванко Ивора. Думали братья, что на том история и закончилась.
На следующий день отыграли свадьбу. Счастливы были молодожены, веселились приглашенные. Хорошо погуляли.
Через некоторое время после свадьбы стал Ивор странности за братом замечать. То нагрубил звездочет кому-то, то резко ответил. Несдержан стал Иванко, ворчлив, несговорчив. Спрашивал его Ивор, в чем причина перемены, почему брат на людей кричит и вечно недоволен. Ответ травника озадачил «Потому что нет в этих людях ничего хорошего, только злоба и зависть. А ты как думал, во дворцах святые живут? Раньше нельзя было высказываться, а теперь можно. Теперь у меня свобода слова. Вот так-то, брат. Теперь все узнают, что я об этом гадюшнике думаю». Марьюшка стала ходить грустная. Начал ее Ивор расспрашивать, что случилось. А она в ответ:
- Изменился Иванко. Злой стал, недобрый, все гадость сказать норовит. Совсем на себя не похож. Я не за такого человека замуж шла, - и в слезы.
Кое-как утешив царевну, устроился Ивор в саду дворцовом думать. Ему всегда лучше на природе думалось. А тут ветер бросил в руки травнику обгорелый листок.
- Надо же, царский двор, а мусор всякий летает, - подумал Ивор. Уже хотел было листок отшвырнуть, глядь, а он почерком брата исписан.
– Он что, совсем сдурел? – спросил травник в голос и в комнаты брата бросился. Как раз успел посмотреть, как Иванко последнюю свою книгу разрывает и в печку запихивает.
- Ты зачем это сделал? – Ивор пораженно глядел на брата.
- Мое, что хочу, то и делаю, - презрительно скривив губы, словно разговаривал с грязью, ответил Иванко.
- Но там же истории… - пробормотал Ивор.
- Нету никаких историй! – закричал звездочет. – То все детские выдумки!
- Но, - попробовал что-то сказать травник.
- Никаких «но»! Не лезь в мои дела! – Иванко вышвырнул Ивора из комнаты. – Не лезь ко мне!.. Брат…
Последнее слово Иванко словно выплюнул, такое ядовитое оскорбление. И захлопнул дверь перед ошарашенным Ивором. Травник стоял, потирая ушибленное плечо и, как загипнотизированный, смотрел на дверь.
- И тебя выгнал? – печально спросила Марьюшка.
Ивор кивнул.
- Ну, я видела, как он тебя выкинул. Меня так просто в комнату отнес и наорал на меня, чтоб не лезла. Я ж тоже книги спасти старалась… - пытаясь сохранять остатки оптимизма, сказала царевна. - Что с ним?
- Если бы я знал… если бы я знал, - пробормотал Ивор. В руке зашелестел обгорелый листок. Травник механически поднес бумагу к глазам. Начал читать. «… приползла гадюка к спящему, прокляла за смерть мужа. Ядом в глаза человеку плюнула, душу отравила. И перестал он с той поры добро и красоту видеть. Не мил стал ему белый свет. И умер он в горе и ненависти, в страшной опале от рук палачей. Если бы знали люди, что отваром корунь-травы из страны восточной травы его спасти можно было…». Прочитал Ивор единственные уцелевшие записи брата, обмер. По спине мороз пошел от страха за Иванко.
- Вот, почитай, - трясущимися руками он передал листок Марьюшке.
Та, пробежав обрывок глазами, расплакалась.
- Пропадет Иванко. Пропадет…
- Не плачь, - обнимая девушку, утешал ее Ивор. – Я найду траву. Завтра же в путь отправлюсь. Только сохрани ему жизнь до моего возвращения. Обещаешь?
- Обещаю, - сказала царевна.

На следующее утро на рассвете простился Ивор со всеми, кроме Иванко, который с ним даже разговаривать не захотел, и уехал на восток. Ехал Ивор не день, не два, уж и месяц минул. Всех встречных-поперечных о траве расспрашивал, но печальному путнику все другую травку подсунуть норовили.
Выехал юноша как-то на лесную поляну, видит, двое мужиков невод тащат, а в неводе девушка бледного и болезненного вида.
- Может, помощь нужна? – спросил Ивор, спрыгивая с коня.
- Та не, сами управимся, - ответили чрезвычайно довольные собой мужики.
- А в чем дело-то?
- Да русалку поймали, - похвастались рыбаки.
- Как так, русалку? – недоверчиво рассматривая девушку и ловцов, спросил Ивор.
- Да так, - усмехнулся один из мужичков. – Мы ж того, думали, шо рыба в невод попала. Ну, и веслом стукнули, оглушили, стал быть. А эт и не рыба оказалась вовсе! А вот эта дуреха.
Мужики рассмеялись, а девушка заплакала пуще прежнего.
- И что теперь будете с ней делать? – спросил Ивор.
- А шо-шо, барину продадим свому. Он до всяких диковин охочий, - поделились соображениями рыбаки.
- Ну, дело верное, конечно, - понимающе кивнул путник. – Удачи.
Ивор заскочил в седло и, уже тронув поводья, сказал:
- Только не расстраивайтесь, если улов ваш барин задаром заберет.
- Постой, мил человек, как задаром? – всполошились рыбаки.
- Просто. Он же барин? Барин. А он не для того над вами стоит, чтобы вам, своим холопам, еще и платить, - пожал плечами Ивор. – Даже пруд или речка, где вы ее выловили, - его собственность. Значит, она с самого начала ему принадлежала.
- Ой ты, ведь правда… - испугались мужики. – Ты погодь, постой маленько.
Мужики зашушукались, отчаянно жестикулируя, а потом старший из них спросил Ивора.
- Слышь, мил человек, а тебе русалка не нужна? Красивая, свежепойманная.
- Зачем? – удивился травник.
- Так редкость же кака! Ты глянь! И красиво! А если самому не нужна, так в городе каком будешь, продашь! – уговаривал рыбак. Второй одобрительно кивал, мол, дело напарник говорит, соглашайся.
- Ну, не знаю, - Ивор с сомнением глянул на рыдающую девицу. – Правда, красивая. А толку мне с нее?
- Та я ж говорю, перепродашь! Выручишь денег… да таких, шо мама дорогая! А девка красивая, хороша девка, - расхваливал рыбак.
- Хороша… - протянул Ивор, спешившись и рассматривая русалку. – Это да… Ну, и сколько вы за нее хотите?
- Та мелочи, право слово, мелочи! Всего десять золотых, копейки! – развел руками мужик.
Ивор рассмеялся:
- Ну, вы, ребята, даете. Ну, юмористы-балагуры. Да за такие деньги можно трех коров купить!
- А это русалка! Невидаль! – встрял второй рыбак.
- Ага, - кивнул Ивор. – А если она у меня слезами за неделю изойдет? В лужу превратится, с нее станется… Или если выяснится, что она в бочке с водой жить должна. Мне ж тогда только расход один.
- А сколько дашь? – склонив голову на бок, поинтересовался первый торгаш.
- Два золотых.
- Не, ну ты, брат… Ну, ты что? – возмутились рыбаки. – Это ж русалка! Ну, даешь..
- Ребят, я хоть что-то даю, от барина своего вы вообще ничего не увидите.
Рыбаки переглянулись.
- Эх, давай, - махнул рукой старший. – Ладно уж.
Они выпутали русалку из невода, связали ей руки за спиной и перед Ивором на коне умостили. Травник простился со счастливыми рыболовами, тронул поводья и поехал по дороге дальше. Русалка плакала-надрывалась так, что новоявленный рабовладелец чуть не оглох. Отъехав на порядочное расстояние от мужиков, Ивор остановил коня, спешился и стянул на землю выкручивающуюся русалку. Без малого полчаса ему потребовалось, чтобы заставить русалку помолчать хоть полминуточки и выслушать его. Когда она осознала, что Ивор ее обратно в озеро отпустить хочет и только для этого ее выкупил, русалка так завизжала от радости, что травник начал всерьез опасаться за целостность своих барабанных перепонок. Ивор развязал девушку (раньше боялся, что она в лицо ему вцепится) и отвез к озеру. Русалка нырнула в воду, даже не попрощалась. Ивор посмотрел с недоумением на разбегающиеся по водной глади круги, пожал плечами и собрался было уехать, как окликнула его спасенная девушка.
- Спасибо тебе, Ивор, спасибо! Я до века тебя помнить буду, ты мне жизнь спас.
- Ну, что уж, - смутился юноша.
- Вот, прими подарок на память, - русалка протянула ему кольцо. – Это не простое колечко, волшебное. Куда ни захочешь, туда тебя и перенесет. Стоит только на пальце повернуть.
Поблагодарил Ивор русалку, попрощался, одел кольцо, повернул его на пальце и загадал оказаться в той стране, где волшебная корунь-трава росла. Открыл глаза, глядь, а ведь и правда. Местность незнакомая, какая-то гористая. Деревья растут неизвестные. Вдалеке деревенька виднеется. Вот с этой деревни и начал Ивор знакомство с местными. Народ оказался простой, но беззлобный и приветливый. Одежду носили странную, но на это Ивор внимания не обращал. Язык понимают – и то радость. На диковинного гостя вся деревня сбежалась посмотреть. Но заметил травник, что только дети были веселыми, а взрослые все как на подбор очень грустные и печальные. Остановился он у одной бабушки на ночлег. Та ему с готовностью все рассказала.
- Вах, чужеземец, постигла нашего царя, да правит он тысячу лет, беда. У царя нашего, да будет он жив-здоров, двое детей. Сын Ибрагим, вай до чего хороший воин, и дочь Айшегюль, да живет она многие лета. Царевна наша, вай до чего красивая девушка! У нее даже имя переводится как райская роза. Вот, чужеземец, до чего красива, вах! – рассказывала старушка, поднимая руки к небу при каждом упоминании членов правящей фамилии. – Ты кушай, дорогой, кушай, - добавляла она, подкладывая Ивору какие-то фрукты.
- Случилось нашему царю, да будет жизнь его безоблачной, рыбачить на берегу озера. Выловил он, да ниспошлет ему небо в дальнейшем менее опасные уловы, бутылку! Старая была бутылка, все в иле и ракушках. Почистил ее царь, а потом пробку-то и выдернул. Заволокло все вокруг густым дымом, появился из дыма джин, побери его шайтан, сына шакала. Поблагодарил он, чтоб оглохнуть ему и ослепнуть, нашего царя за освобождение, попросил любое желание загадать, исполнить обещался.
- И что же попросил ваш царь? – спросил Ивор.
- О, чужеземец, в том и дело, что ничего не попросил царь, да не убудет у него мудрости! – распалялась старушка. – Сказал джину, чтоб ему пусто было, что ничего ему не надо. Что в государстве все в порядке, что с соседями мир, что и дома все хорошо, да будет так до скончания веков! Сказал царь: «Ничего мне от тебя не надо, дорогой. Живи свободно и не поминай злым словом». А этот сын шакала, да чтоб повыпадали у него все зубы, говорит тогда: «Я за тебя самое сложное решение приму» и исчез, да чтоб он сгинул на века! Вернулся наш царь к себе во дворец, а там горе, плач великий, - налетел джин, шайтан проклятущий, и унес красавицу Айшегюль.
- Да, хороша благодарность, - протянул Ивор.
- Вах, чужеземец, скольких воинов могучих посылал царь к пещере джина, чтоб дочь спасли. Уже и замуж за спасителя отдать клялся. Но никто ее освободить не смог, с пустыми руками домой возвращались. После витязей стал царь любого желающего посылать. Но и они ни с чем приходили. Вот теперь и до нежелающих дошел царь, вот до чего отчаяние довело! Любого чужестранца, что в столице объявляется, посылает наш царь, да будет он благословлен, за дочерью. Но страшен джин, вай как страшен, - качала головой старуха. – Те, что с ним бились, насилу живыми уходили.
Да, пищи для размышлений бабулька дала много. А ведь Ивор уже выяснил, что ему как раз в столицу нужно было. И не просто, а к самому царю на поклон. Потому что та самая волшебная корунь-трава только в царском саду росла.
Столица, город Шахебат, поразила Ивора. В городе вместо привычных берез и липок росли кипарисы, инжир и хурма. Люди жили в глинобитных домах, украшенных коврами, а за высокими заборами прятались дворики с фонтанчиками. Над городом возвышались шпили минаретов и дворца. Дворец, изукрашенный мозаикой, тоже поражал воображение роскошью и непривычной архитектурой. К царю, правда, Ивора сразу пустили. И царь (третий знакомый травнику царь) казался вполне приличным. Юноша изложил царю свою просьбу. А царь юноше – свои требования.
- Я ж за тебя, чужеземец, дочь отдам, если ты ее освободишь. А если в бою с джином погибнешь, так мы тебя в песнях увековечим. Дело беспроигрышное в любом случае.
- Мне, царь, корунь-трава нужнее песен, - твердил Ивор.
- Не будет царевны – не будет и травы, - улыбнулся царь.
Вот так и отправился Ивор царевну спасать. Пришел на берег того озера, где царь бутылку выловил, нашел пещеру. Огромный черный провал в скале, как ход в преисподнюю. Муторно, жутко. Но делать нечего. Брата спасать надо. Вот и полез Ивор к джину в гости. Темень кругом, каменная глыба давит. Шел травник по проходу вглубь горы час, не меньше, все больше нагнеталось напряжение. Тут затряслись стены, задрожал пол, раздался голос отовсюду.
- Кто ты такой, смертный? Зачем пожаловал?
- Ивором кличут, - отозвался травник, пытаясь сохранить остатки спокойствия. – Пришел за царевной Айшегюль.
Появился перед юношей огромный джин. Выше векового дуба, восемь рук, в каждой руке по кривой сабле, каждая с пол Ивора размером.
- Давай драться, раз пришел! – загрохотал джин.
Но Ивор не пошевелился. Не обнажил меча, не вскинул лука, только головой покачал.
- Так ты волшебник?! – заорал громче прежнего джин. И тут же пропали сабли из его рук, появились вместо них молнии и огненные шары.
- Нет, не волшебник, - просто ответил Ивор.
- Что? Да я тебя… голыми руками разорву! – снова закричал джин и бросился к юноше.
- Не думаю, - спокойно ответил травник.
- Это почему? – джин от удивления даже остановился.
- Логика, джин, логика, - улыбнулся Ивор. – Ты ж ни одного из так называемых спасителей даже не покалечил. А их тут было много, а по слухам очень много. Большая статистическая выборка. Результатам доверять можно. Значит, и меня не тронешь.
Джин отреагировал на такое заявление вытаращенными глазами и отпавшей челюстью. А Ивор продолжал:
- Ты же не плач на весь мир устроить хочешь, ты отблагодарить пытаешься за освобождение.
- Какая странная у меня благодарность выходит, - рассмеялся джин. – Не кажется? Я ж царевну украл? Украл. Ее уже два года вернуть пытаются. От моей, как ты выразился, благодарности в стране только траур и печаль.
- Да, - согласился травник. – Но, если вспомнить твою беседу с царем и мыслить логически, то и этому есть объяснение.
- Ха, - подтрунивал джин. – Мне бы хотелось узнать, какое.
- Ты же сказал царю, что примешь за него самое трудное решение.
Джин кивнул.
- А какое решение может быть сложнее, чем поиск хорошего мужа для дочери? Она ж царевна, за ней и приданое, и часть царства, и влияние… Задача очень непростая. Вот ты и стараешься, - посочувствовал джину Ивор.
- А ты непрост, парень, не прост, - засмеялся джин. – Ты что, вправду, считаешь себя достойным царевны?
- Я? – искренне удивился Ивор. – Ну что ты, в самом деле? Нет. Я в эту страну не за женой приехал. Да и здесь, если честно, не по своей воле оказался.
- А зачем ты тогда пришел? – спросил джин.
- Понимаешь, моего брата змея отравила. Нужно противоядие, корунь-трава. А она только в царском саду растет. Не верну царевну – не спасу брата.
- Хм, а я царевну тому, кто ее счастливой сделать не сможет, не отдам, - ухмыльнулся джин. – Что делать будешь? Может, все-таки драться?
- Ой, далась тебе эта драка, - отмахнулся Ивор. – Мы, два разумных существа, что, не можем поговорить и решить, как быть дальше?
- Можем, - согласился джин. – Только я одного не пойму, ты чего царевну в жены взять не хочешь? Она ж красивая. Не зря «Райская роза». Чего проще – влюбился и женился.
- Не мне тебе рассказывать, что не из-за красоты женятся, - покачал головой Ивор. – Я ж с ней незнаком даже. Может, она красивая, но злобная и сварливая? Или безграмотная, тупая, как дерево?
Джин зашелся таким смехом, что стены задрожали, а с потолка камушки посыпались.
- Да, такие, как ты, сюда еще не заходили! С царевной он незнаком, ну надо же! Это мы исправим. Даю тебе на знакомство неделю, и не бойся, для мира она часом будет. Потом подумаем, что с тобой дальше делать.
Проводил джин Ивора дальше в самое сердце горы. Там в прекрасном саду в беседке сидела царевна Айшегюль. Что и говорить, красива была царевна. Черноволоса, черноока, стан тонкий, гибкий, как сабля. Джин представил молодых людей друг другу и своими делами занялся. Может, для мира эта неделя часом была, но для Ивора была она короче минуты. Влюбился он в Айшегюль, умницу и красавицу.
- Ну что? – спросил через неделю джин. – Все еще не хочешь царевну в жены брать?
- Люблю я ее, - честно признался Ивор. - Другой такой я еще нигде не встречал. Но свадьбе быть, только если и я ей люб.
Красавица царевна без Ивора жизни себе больше не представляла, так любила.
Обрадовался джин, поздравил влюбленных и в тот же миг перенес во дворец царя. Радости было, слез, веселья. Потом пир горой закатили – свадьбу праздновали. Объяснили Ивор и Айшегюль царю, зачем джин царевну крал. Понял царь, подивился мудрости джина и зла на него не держал, даже на свадьбу пригласил.
Три дня праздновали во дворце свадьбу. А на четвертый засобирался Ивор домой, травы целебной набрал. Попрощались молодые с царем, повернул Ивор кольцо, и тут же оказался с женой в Тропе. Отвел Ивор Айшегюль к отцу, а тот ему все новости рассказал. Новости же были такие, что только за голову хватайся. Пока Ивор траву искал, Иванко таких дел наворотил, что не придумать теперь, с какой стороны начинать распутывать. Когда хамил слугам и придворным, Марьюшка его выгораживала, про змееву жену рассказывала. Царь, вроде, проникся. Терпел первое время. Потом, после какого-то очередного скандала, хотел было зятя в тюрьму упрятать, но царевна выпросила, чтобы мужа просто в тереме заперли. Вот так всегда. Хочется, как лучше, а получается, ну, как получается. К сожалению, послушал царь дочку, а Иванко в тюрьме спокойней было бы. Там окон нет. А в тереме есть. Ну, из окна он заморскую делегацию увидел. Всем рассказал, что он о них и о царе думал. Тут уж тесть его не вытерпел. Повелел зятя в холодную упрятать и в тот же день приказ о казни подмахнул. Казнь должна была, кстати, состоятся на следующий день. Марьюшка отца уговаривала, плакала, голодовку объявила. Но царь слушать ее не стал, казнь не отменил.
Побежал Ивор во дворец, царю в ноги упал.
- Казнь будет, - отчеканил государь вместо «здрасте».
- Он из-за проклятия такой, - доказывал Ивор.
- Ага, уже поверил! – взъярился царь. – Многие мне тут про это яко бы проклятие толкуют, вот только не верю я в это!
- Я лекарство достал! Дай брата вылечить!
- Хамство лечится только одним способом. А именно – усекновением головы. Понял? Или тебя тоже так полечить?
- Полечи, - с вызовом ответил травник. – Пусть все знают, что если бы твой зять в бою со змеем ногу потерял, ты б его тоже убил. А что это цена за спасение твоей единственной дочери, даже и не подумал.
Царь покричал еще маленько, но понял, что Ивор дело говорит. Велел привести Иванко прямо в тронную залу.
- Только знай, Ивор, - добавил царь. – Если это «лекарство» не подействует, то другого никто ждать не будет.
Когда стража привела Иванко, то травник брата не узнал. Заросший, чумазый, в каком-то рванье. Но самое страшное – совершенно дикий, безумный взгляд. Для полноты картины только пены у рта не хватало.
- Иванко! – окликнул Ивор вырывающегося из рук стражников человека. Тот зарычал по-звериному и сделал попытку накинуться на брата. – Ты что, не узнаешь меня?
- Впервые вижу, нелюдь! – выкрикнул Иванко и снова попытался вырваться.
- А ты не верил, царь! – упрекнул государя Ивор. – Он же и меня не узнает!
В этот момент Иванко изловчился, вывернулся-таки и набросился на Ивора. Безумие придало звездочету сил, и если бы ни помощь стражников, убил бы Иванко брата. Но царского зятя скрутили, Ивор напоил брата зельем, Иванко забился в судороге и потерял сознание.
Три дня и три ночи был звездочет в беспамятстве. А Ивор за ним ухаживал. Когда Иванко, наконец, пришел в себя, он очень удивился тому, что брат за ним, как за больным ходит. Оказалось, что последнее, что помнил Иванко, – день свадьбы. Ну, Ивор брату рассказал о его художествах. Верить словам брата Иванко, ясное дело, не хотелось, но пришлось. Схватился звездочет за голову:
- Спасибо тебе, брат, спас меня. Только сдается мне, что зря. Как теперь жить? Как людям на глаза показаться? А Марья… Как с ней теперь разговаривать?
- Знаешь, брат, мы живы. Значит, все можно исправить, - подбодрил Ивор брата.
- Спасибо, Ивор, - бросил Иванко, выбегая из комнаты. Первым делом отыскал звездочет возлюбленную свою, стал прощения просить. А Марьюшка так рада была, что муж дорогой снова собой стал, что только плакать могла от радости. С царем объясняться было трудней, но и он указ о казни отменил. Постепенно все наладилось.
И стали братья с семьями жить в согласии и счастии. Ивор, как и прежде, травы целебные выращивал, людей лечил. А Иванко царем стал, но звездные истории любил. По-прежнему их собирал и записывал. А после рассказывал их детям и внукам.