Свинопас андерсен читать полностью. Свинопас — Ганс Христиан Андерсен. Свинопас – сказка о добром принце и глупой принцессе

Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое — премаленькое, но жениться всё-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось.

Разумеется, с его стороны было несколько смело спросить дочь императора: «Пойдёшь за меня?» Впрочем, он носил славное имя и знал, что сотни принцесс с благодарностью ответили бы на его предложение согласием. Да вот, ждите-ка этого от императорской дочки! Послушаем же, как было дело.

На могиле у отца принца вырос розовый куст несказанной красоты; цвёл он только раз в пять лет, и распускалась на нём всего одна-единственная роза. Зато она разливала такой сладкий аромат, что, впивая его, можно было забыть все свои горести и заботы.

Ещё был у принца соловей, который пел так дивно, словно у него в горлышке были собраны все чудеснейшие мелодии, какие только есть на свете. И роза и соловей предназначены были в дар принцессе; их положили в большие серебряные ларцы и отослали к ней.

Император велел принести ларцы прямо в большую залу, где принцесса играла со своими фрейлинами в гости; других занятий у неё не было. Увидав большие ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши.

Ах, если бы тут была маленькая киска! - сказала она.

Но появилась прелестная роза.

Ах, как это мило сделано! - сказали все фрейлины.

Больше чем мило! - сказал император, - Это прямо недурно!

Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

Фи, папа! - сказала она. - Она не искусственная, а настоящая!

Фи! - повторили все придворные. - Настоящая!

Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! - возразил император.

И вот из ларца появился соловей и запел так чудесно, что нельзя было сейчас же найти какого-нибудь недостатка.

Superbe! Charmant! - сказали фрейлины; все они болтали по-французски, одна хуже другой.

Как эта птичка напоминает мне органчик покойной императрицы! - сказал один старый придворный. - Да, тот же тон, та же манера давать звук!

Да! - сказал император и заплакал, как ребёнок.

Надеюсь, что птица не настоящая? - спросила принцесса.

Настоящая! - ответили ей доставившие подарки послы.

Так пусть она летит! - сказала принцесса и так и не позволила принцу явиться к ней самому.

Но принц не унывал, вымазал себе всё лицо чёрной и бурой краской, нахлобучил шапку и постучался.

Здравствуйте, император! - сказал он. - Не найдётся ли у вас для меня во дворце какого-нибудь местечка?

Много вас тут ходит да ищет! - ответил император. - Впрочем, постой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

И вот принца утвердили придворным свинопасом и отвели ему жалкую, крошечную каморку рядом со свиными закутками. Весь день просидел он за работой и к вечеру смастерил чудесный горшочек. Горшочек был весь увешан бубенчиками, и когда в нём что-нибудь варили, бубенчики названивали старую песенку:

Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, прошло, прошло!

Занимательнее же всего было то, что, держа над подымавшимся из горшочка паром руку, можно было узнать, какое у кого в городе готовилось кушанье. Да уж, горшочек был не чета какой-нибудь розе!

Вот принцесса отправилась со своими фрейлинами на прогулку и вдруг услыхала мелодичный звон бубенчиков. Она сразу же остановилась и вся просияла: она тоже умела наигрывать на фортепиано «Ах, мой милый Августин». Только одну эту мелодию она и наигрывала, зато одним пальцем.

Ах, ведь и я это играю! - сказала она. - Так свинопас-то у нас образованный!

Слушайте, пусть кто-нибудь из вас пойдёт и спросит у него, что стоит этот инструмент.

Одной из фрейлин пришлось надеть деревянные башмаки и пойти на задний двор.

Что возьмёшь за горшочек? - спросила она.

Десять принцессиных поцелуев! - отвечал свинопас.

Как можно! - сказала фрейлина.

А дешевле нельзя! - отвечал свинопас.

Ну, что он сказал? - спросила принцесса.

Право, и передать нельзя! - отвечала фрейлина. - Это ужасно!

Так шепни мне на ухо!

И фрейлина шепнула принцессе.

Вот невежа! - сказала принцесса и пошла было, но… бубенчики зазвенели так мило:

Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, прошло, прошло!

Послушай! - сказала принцесса фрейлине. - Пойди спроси, не возьмёт ли он десять поцелуев моих фрейлин?

Нет, спасибо! - ответил свинопас. - Десять поцелуев принцессы, или горшочек останется у меня.

Как это скучно! - сказала принцесса, - Ну, придётся вам стать вокруг, чтобы никто нас не увидал!

Фрейлины обступили её и растопырили свои юбки; свинопас получил десять принцессиных поцелуев, а принцесса - горшочек.

Вот была радость! Целый вечер и весь следующий день горшочек не сходил с очага, и в городе не осталось ни одной кухни, от камергерской до сапожниковой, о которой бы они не знали, что в ней стряпалось. Фрейлины прыгали и хлопали в ладоши.

Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Мы знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

Ещё бы! - подтвердила обер-гофмейстерина.

Да, но держите язык за зубами, я ведь императорская дочка!

Помилуйте! - сказали все.

А свинопас (то есть принц, но для них-то он был ведь свинопасом) даром времени не терял и смастерил трещотку; когда ею начинали вертеть по воздуху, раздавались звуки всех вальсов и полек, какие только есть на белом свете.

Но это superbe! - сказала принцесса, проходя мимо. - Вот так попурри! Лучше этого я ничего не слыхала! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Но целоваться я больше не стану!

Он требует сто принцессиных поцелуев! - доложила фрейлина, побывав у свинопаса.

Да что он, в уме? - сказала принцесса и пошла своею дорогой, но сделала два шага и остановилась.

Надо поощрять искусство! - сказала она. - Я ведь императорская дочь! Скажите ему, что я дам ему по-вчерашнему десять поцелуев, а остальные пусть дополучит с моих фрейлин!

Ну, нам это вовсе не по вкусу! - сказали фрейлины.

Пустяки! - сказала принцесса. - Уж если я могу целовать его, то вы и подавно!

Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

И фрейлине пришлось ещё раз отправиться к свинопасу.

Сто принцессиных поцелуев! - повторил он. - А нет - каждый останется при своём.

Становитесь вокруг! - скомандовала принцесса, и фрейлины обступили её, а свинопас принялся её целовать.

Что это за сборище у свиных закуток? - спросил, выйдя на балкон, император, протёр глаза и надел очки. - Э, да это фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

И он расправил задники своих домашних туфель. Туфлями служили ему стоптанные башмаки. Эх ты, ну, как он быстро зашлёпал в них!

Придя на задний двор, он потихоньку подкрался к фрейлинам, а те все были ужасно заняты счётом поцелуев, - надо же было следить за тем, чтобы расплата была честной и свинопас не получил ни больше, ни меньше, чем ему следовало. Никто поэтому не заметил императора, а он привстал на цыпочки.

Это ещё что за штуки! - сказал он, увидав целующихся, и швырнул в них туфлей как раз в ту минуту, когда свинопас получал от принцессы восемьдесят шестой поцелуй. - Вон! - закричал рассерженный император и выгнал из своего государства и принцессу и свинопаса.

Принцесса стояла и плакала, свинопас бранился, а дождик так и лил на них.

Ах, я несчастная! - плакала принцесса. - Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах, какая я несчастная!

А свинопас зашёл за дерево, стёр с лица чёрную и бурую краску, сбросил грязную одежду и явился перед ней во всём своём королевском величии и красе, и так он был хорош собой, что принцесса сделала реверанс.

Теперь я только презираю тебя! - сказал он. - Ты не захотела выйти за честного принца! Ты не поняла толку в соловье и розе, а свинопаса целовала за игрушки! Поделом же тебе!

И он ушёл к себе в королевство, крепко захлопнув за собой дверь. А ей оставалось стоять да петь:

Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, прошло, прошло!

Жил-был бедный принц. Королевство у него было совсем маленькое, но всё-таки не настолько уж ничтожное, чтобы принцу нельзя было жениться; а жениться ему хотелось.

Это, конечно, было дерзко с его стороны – спросить дочь императора: «Пойдёшь за меня?» Впрочем, имя он носил славное и знал, что сотни принцесс с радостью приняли бы его предложение. Интересно знать, что ответила ему императорская дочка.

Послушаем же, как дело было.

Отец у принца умер, и на его могиле вырос розовый куст невиданной красоты: цвёл он только раз в пять лет, и распускалась на нём одна-единственная роза. Но что это была за роза! Она благоухала так сладостно, что понюхаешь её – и заботы свои и горе забудешь. Ещё был у принца соловей, который пел так чудесно, словно в горлышке у него хранились все самые прекрасные мелодии, какие только есть на свете. И роза и соловей предназначались в дар принцессе; их положили в большие серебряные ларцы и отослали к ней.

Император приказал внести ларцы прямо в большой зал, где принцесса играла с фрейлинами в «гости», – других занятий у неё не было. Увидав большие ларцы с подарками, принцесса от радости захлопала в ладоши.

– Если бы там оказалась маленькая киска! – воскликнула она.

Но в ларце был розовый куст с прекрасной розой.

– Ах, как мило она сделана! – залепетали фрейлины.

– Больше чем мило, – проговорил император, – прямо-таки великолепно!

Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

– Фи, папа! – сказала она. – Она не искусственная, а настоящая!

Жил-был бедный принц. Королевство у него было совсем маленькое, но какое-никакое, а все же королевство — хоть женись, и вот жениться-то он как раз и хотел.
Оно, конечно, дерзко было взять да спросить дочь императора: «Пойдешь за меня?» Но он осмелился. Имя у него было известное на весь свет, и сотни принцесс сказали бы ему спасибо, но вот что ответит императорская дочь?

А вот послушаем.

На могиле отца принца рос розовый куст, да какой красивый! Цвел он только раз в пять лет, и распускалась на нем одна-единственная роза. Зато сладок был ее аромат, понюхаешь — и сразу забудутся все твои горести и заботы. А еще был у принца соловей, и пел он так, будто в горлышке у него были собраны все самые чудесные напевы на свете. Вот и решил принц подарить принцессе розу и соловья. Положили их в большие серебряные ларцы и отослали ей.

Повелел император принести ларцы к себе в большой зал — принцесса играла там в гости со своими фрейлинами, ведь других-то дел у нее не было. Увидела принцесса ларцы с подарками, захлопала в ладоши от радости.

— Ах, если б тут была маленькая киска! — сказала она.

Но появилась чудесная роза.

— Мало сказать мило, — отозвался император, — прямотаки недурно!

Только принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

— Фи, папа! Она не искусственная, она настоящая.

— Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! — сказал император.

И вот выпорхнул из ларца соловей и запел так дивно, что поначалу не к чему и придраться было.

— Бесподобно! Великолепно! — сказали фрейлины; все они болтали по-французски одна хуже другой.

— Эта птица так напоминает мне органчик покойной императрицы! — сказал один старый придворный. — Да, да, и звук тот же, и манера!

— Да! — сказал император и заплакал, как ребенок.

— Надеюсь, птица не настоящая? — спросила принцесса.

— Настоящая! — ответили посланцы, доставившие подарки.

— Ну так пусть летит, — сказала принцесса и наотрез отказалась принять принца.

Только принц не унывал; вымазал лицо черной и бурой краской, нахлобучил на глаза шапку и постучался в дверь.

— Здравствуйте, император! — сказал он. — Не найдется ли у вас во дворце местечка для меня?

— Много вас тут ходит да ищет! — отвечал император. — Впрочем, постой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

Так и определили принца свинопасом его величества и убогую каморку рядом со свинарником отвели, и там он должен был жить. Ну вот, просидел он целый день за работой и к вечеру сделал чудесный маленький горшочек. Весь увешан бубенцами горшочек, и когда в нем что-нибудь варится, бубенцы вызванивают старинную песенку:

«Ах, мой милый Августин,
Все прошло, прошло, прошло!»

Но только самое занятное в горшочке то, что если подержать над ним в пару палец — сейчас можно узнать, что у кого готовится в городе. Слов нет, это было почище, чем роза.

Вот раз прогуливается принцесса со всеми фрейлинами и вдруг слышит мелодию, что вызванивали бубенцы. Стала она на месте, а сама так вся и сияет, потому что она тоже умела наигрывать «Ах, мой милый Августин», — только эту мелодию и только одним пальцем.

— Ах, ведь и я это могу! — сказала она. — Свинопас-то у нас, должно быть, образованный. Послушайте, пусть кто-нибудь пойдет и спросит, что стоит этот инструмент.

И вот одной из фрейлин пришлось пройти к свинопасу, только она надела для этого деревянные башмаки.

— Что возьмешь за горшочек? — спросила она.

— Десять поцелуев принцессы! — отвечал свинопас.

— Господи помилуй!

— Да уж никак не меньше! — отвечал свинопас.

— Ну, что он сказал? — спросила принцесса.

— Это и выговорить-то невозможно! — отвечала фрейлина. — Это ужасно!

— Так шепни на ухо!

И фрейлина шепнула принцессе.

— Какой невежа! — сказала принцесса и пошла дальше, да не успела сделать и нескольких шагов, как бубенцы опять зазвенели так славно:

«Ах, мой милый Августин,
Все прошло, прошло, прошло!»

— Послушай, — сказала принцесса, — поди спроси, может, он согласится на десять поцелуев моих фрейлин?

— Нет, спасибо! — отвечал свинопас. — Десять поцелуев принцессы или горшочек останется у меня.

— Какая скука! — сказала принцесса. — Ну, станьте вокруг меня, чтобы никто не видел!

Загородили фрейлины принцессу, растопырили юбки, и свинопас получил десять поцелуев принцессы, а принцесса — горшочек.

Вот радости-то было! Весь вечер и весь следующий день стоял на огне горшочек, и в городе не осталось ни одной кухни, будь то дом камергера или сапожника, о которой бы принцесса не знала, что там стряпают. Фрейлины плясали от радости и хлопали в ладоши.

— Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

— В высшей степени интересно! — подтвердила обергофмейстерша.

— Но только держите язык за зубами, ведь я дочь императора!

— Помилуйте! — сказали все.

А свинопас — то есть принц, но для них-то он был по-прежнему свинопас — даром времени не терял и смастерил трещотку. Стоит повертеть ею в воздухе — и вот уж она сыплет всеми вальсами и польками, какие только есть на свете.

— Но это же бесподобно! — сказала принцесса, проходя мимо. — Просто не слыхала ничего лучше! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Только целоваться я больше не стану!

— Он требует сто поцелуев принцессы! — доложила фрейлина, выйдя от свинопаса.

— Да он, верно, сумасшедший! — сказала принцесса и пошла дальше, но, сделав два шага, остановилась.

— Искусство надо поощрять! — сказала она. — Я дочь императора. Скажите ему, я согласна на десять поцелуев, как вчера, а остальные пусть получит с моих фрейлин!

— Ах, нам так не хочется! — сказали фрейлины.

— Какой вздор! — сказала принцесса. — Уж если я могу целовать его, то вы и подавно!

Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

Пришлось фрейлине еще раз сходить к свинопасу.

— Сто поцелуев принцессы! — сказал он. — А нет — каждый останется при своем.

— Становитесь вокруг! — сказала принцесса, и фрейлины обступили ее, а свинопас принялся целовать.

— Это что еще за сборище у свинарника? — спросил император, выйдя на балкон. Он протер глаза и надел очки. — Не иначе как фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

И он расправил задники своих туфель — туфлями-то ему служили стоптанные башмаки. И-эх, как быстро он зашагал!

Спустился император во двор, подкрадывается потихоньку к фрейлинам, а те только тем и заняты, что поцелуи считают: ведь надо же, чтобы дело сладилось честь по чести и свинопас получил ровно столько, сколько положено, — ни больше, ни меньше. Вот почему никто и не заметил императора, а он привстал на цыпочки и глянул.

— Это еще что такое? — сказал он, разобрав, что принцесса целует свинопаса, да как хватит их туфлей по голове!

Случилось это в ту минуту, когда свинопас получал свой восемьдесят шестой поцелуй.

— Вон! — в гневе сказал император и вытолкал принцессу со свинопасом из пределов своего государства.

Стоит и плачет принцесса, свинопас ругается, а дождь так и поливает.
— Ах я горемычная! — причитает принцесса. — Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах я несчастная!..

А свинопас зашел за дерево, стер с лица черную и бурую краску, сбросил грязную одежду — и вот перед ней уже принц в царственном облачении, да такой пригожий, что принцесса невольно сделала реверанс.

— Теперь я презираю тебя! — сказал он. — Ты не захотела выйти за честного принца. Ты ничего не поняла ни в соловье, ни в розе, зато могла целовать за безделки свинопаса. Поделом тебе!

Он ушел к себе в королевство и закрыл дверь на засов. А принцессе только и оставалось стоять да петь:

«Ах, мой милый Августин,
Все прошло, прошло, прошло!»

Жил-был бедный принц. Королевство у него было совсем маленькое, но какое-никакое, а все же королевство – хоть женись, и вот жениться-то он как раз и...

Жил-был бедный принц. Королевство у него было совсем маленькое, но какое-никакое, а все же королевство – хоть женись, и вот жениться-то он как раз и хотел.

Оно, конечно, дерзко было взять да спросить дочь императора: “Пойдешь за меня?” Но он осмелился. Имя у него было известное на весь свет, и сотни принцесс сказали бы ему спасибо, но вот что ответит императорская дочь?

А вот послушаем.

На могиле отца принца рос розовый куст, да какой красивый! Цвел он только раз в пять лет, и распускалась на нем одна-единственная роза. Зато сладок был ее аромат, понюхаешь – и сразу забудутся все твои горести и заботы. А еще был у принца соловей, и пел он так, будто в горлышке у него были собраны все самые чудесные напевы на свете. Вот и решил принц подарить принцессе розу и соловья. Положили их в большие серебряные ларцы и отослали ей.

Повелел император принести ларцы к себе в большой зал – принцесса играла там в гости со своими фрейлинами, ведь других-то дел у нее не было. Увидела принцесса ларцы с подарками, захлопала в ладоши от радости.

– Ах, если б тут была маленькая киска! – сказала она.

Но появилась чудесная роза.

– Мало сказать мило, – отозвался император, – прямо-таки недурно!

Только принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

– Фи, папа! Она не искусственная, она настоящая.

– Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! – сказал император.

И вот выпорхнул из ларца соловей и запел так дивно, что поначалу не к чему и придраться было.

– Бесподобно! Великолепно! – сказали фрейлины; все они болтали по-французски одна хуже другой.

– Эта птица так напоминает мне органчик покойной императрицы! – сказал один старый придворный. – Да, да, и звук тот же, и манера!

– Да! – сказал император и заплакал, как ребенок.

– Надеюсь, птица не настоящая? – спросила принцесса.

– Настоящая! – ответили посланцы, доставившие подарки.

– Ну так пусть летит, – сказала принцесса и наотрез отказалась принять принца.

Только принц не унывал; вымазал лицо черной и бурой краской, нахлобучил на глаза шапку и постучался в дверь.

– Здравствуйте, император! – сказал он. – Не найдется ли у вас во дворце местечка для меня?

– Много вас тут ходит да ищет! – отвечал император. – Впрочем, постой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

Так и определили принца свинопасом его величества и убогую каморку рядом со свинарником отвели, и там он должен был жить. Ну вот, просидел он целый день за работой и к вечеру сделал чудесный маленький горшочек. Весь увешан бубенцами горшочек, и когда в нем что-нибудь варится, бубенцы вызванивают старинную песенку:

Но только самое занятное в горшочке то, что если подержать над ним в пару палец – сейчас можно узнать, что у кого готовится в городе. Слов нет, это было почище, чем роза.

Вот раз прогуливается принцесса со всеми фрейлинами и вдруг слышит мелодию, что вызванивали бубенцы. Стала она на месте, а сама так вся и сияет, потому что она тоже умела наигрывать “Ах, мой милый Августин”, – только эту мелодию и только одним пальцем.

– Ах, ведь и я это могу! – сказала она. – Свинопас-то у нас, должно быть, образованный. Послушайте, пусть кто-нибудь пойдет и спросит, что стоит этот инструмент.

И вот одной из фрейлин пришлось пройти к свинопасу, только она надела для этого деревянные башмаки.

– Что возьмешь за горшочек? – спросила она.

– Десять поцелуев принцессы! – отвечал свинопас.

– Господи помилуй!

– Да уж никак не меньше! – отвечал свинопас.

– Ну, что он сказал? – спросила принцесса.

– Это и выговорить-то невозможно! – отвечала фрейлина. – Это ужасно!

– Так шепни на ухо!

И фрейлина шепнула принцессе.

– Какой невежа! – сказала принцесса и пошла дальше, да не успела сделать и нескольких шагов, как бубенцы опять зазвенели так славно:

“Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!”

– Послушай, – сказала принцесса, – поди спроси, может, он согласится на десять поцелуев моих фрейлин?

– Нет, спасибо! – отвечал свинопас. – Десять поцелуев принцессы или горшочек останется у меня.

– Какая скука! – сказала принцесса. – Ну, станьте вокруг меня, чтобы никто не видел!

Загородили фрейлины принцессу, растопырили юбки, и свинопас получил десять поцелуев принцессы, а принцесса – горшочек.

Вот радости-то было! Весь вечер и весь следующий день стоял на огне горшочек, и в городе не осталось ни одной кухни, будь то дом камергера или сапожника, о которой бы принцесса не знала, что там стряпают. Фрейлины плясали от радости и хлопали в ладоши.

– Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

– В высшей степени интересно! – подтвердила обергофмейстерша.

– Но только держите язык за зубами, ведь я дочь императора!

– Помилуйте! – сказали все.

А свинопас – то есть принц, но для них-то он был по-прежнему свинопас – даром времени не терял и смастерил трещотку. Стоит повертеть ею в воздухе – и вот уж она сыплет всеми вальсами и польками, какие только есть на свете.

– Но это же бесподобно! – сказала принцесса, проходя мимо. – Просто не слыхала ничего лучше! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Только целоваться я больше не стану!

– Он требует сто поцелуев принцессы! – доложила фрейлина, выйдя от свинопаса.

– Да он, верно, сумасшедший! – сказала принцесса и пошла дальше, но, сделав два шага, остановилась.

– Искусство надо поощрять! – сказала она. – Я дочь императора. Скажите ему, я согласна на десять поцелуев, как вчера, а остальные пусть получит с моих фрейлин!

– Ах, нам так не хочется! – сказали фрейлины.

– Какой вздор! – сказала принцесса. – Уж если я могу целовать его, то вы и подавно! Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

Пришлось фрейлине еще раз сходить к свинопасу.

– Сто поцелуев принцессы! – сказал он. – А нет – каждый останется при своем.

– Становитесь вокруг! – сказала принцесса, и фрейлины обступили ее, а свинопас принялся целовать.

– Это что еще за сборище у свинарника? – спросил император, выйдя на балкон. Он протер глаза и надел очки. – Не иначе как фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

И он расправил задники своих туфель – туфлями-то ему служили стоптанные башмаки. И-эх, как быстро он зашагал!

Спустился император во двор, подкрадывается потихоньку к фрейлинам, а те только тем и заняты, что поцелуи считают: ведь надо же, чтобы дело сладилось честь по чести и свинопас получил ровно столько, сколько положено, – ни больше, ни меньше. Вот почему никто и не заметил императора, а он привстал на цыпочки и глянул.

– Это еще что такое? – сказал он, разобрав, что принцесса целует свинопаса, да как хватит их туфлей по голове!

Случилось это в ту минуту, когда свинопас получал свой восемьдесят шестой поцелуй.

– Вон! – в гневе сказал император и вытолкал принцессу со свинопасом из пределов своего государства.

Стоит и плачет принцесса, свинопас ругается, а дождь так и поливает.

– Ах я горемычная! – причитает принцесса. – Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах я несчастная!..

А свинопас зашел за дерево, стер с лица черную и бурую краску, сбросил грязную одежду – и вот перед ней уже принц в царственном облачении, да такой пригожий, что принцесса невольно сделала реверанс.

– Теперь я презираю тебя! – сказал он. – Ты не захотела выйти за честного принца. Ты ничего не поняла ни в соловье, ни в розе, зато могла целовать за безделки свинопаса. Поделом тебе!

Он ушел к себе в королевство и закрыл дверь на засов. А принцессе только и оставалось стоять да петь:

“Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!”

Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться всё-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось.

Разумеется, с его стороны было несколько смело спросить дочь императора: «Пойдёшь за меня?» Впрочем, он носил славное имя и знал, что сотни принцесс с благодарностью ответили бы на его предложение согласием. Да вот, ждите-ка этого от императорской дочки! Послушаем же, как было дело.

На могиле у отца принца вырос розовый куст несказанной красоты; цвёл он только раз в пять лет, и распускалась на нём всего одна-единственная роза. Зато она разливала такой сладкий аромат, что, впивая его, можно было забыть все свои горести и заботы.

Ещё был у принца соловей, который пел так дивно, словно у него в горлышке были собраны все чудеснейшие мелодии, какие только есть на свете. И роза и соловей предназначены были в дар принцессе; их положили в большие серебряные ларцы и отослали к ней.

Император велел принести ларцы прямо в большую залу, где принцесса играла со своими фрейлинами в гости; других занятий у неё не было. Увидав большие ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши.

Ах, если бы тут была маленькая киска! - сказала она.

Но появилась прелестная роза.

Ах, как это мило сделано! - сказали все фрейлины.

Больше чем мило! - сказал император, - Это прямо недурно!

Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

Фи, папа! - сказала она. - Она не искусственная, а настоящая!

Фи! - повторили все придворные. - Настоящая!

Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! - возразил император.

И вот из ларца появился соловей и запел так чудесно, что нельзя было сейчас же найти какого-нибудь недостатка.

Superbe! Charmant! - сказали фрейлины; все они болтали по-французски, одна хуже другой.

Как эта птичка напоминает мне органчик покойной императрицы! - сказал один старый придворный. - Да, тот же тон, та же манера давать звук!

Да! - сказал император и заплакал, как ребёнок.

Надеюсь, что птица не настоящая? - спросила принцесса.

Настоящая! - ответили ей доставившие подарки послы.

Так пусть она летит! - сказала принцесса и так и не позволила принцу явиться к ней самому.

Но принц не унывал, вымазал себе всё лицо чёрной и бурой краской, нахлобучил шапку и постучался.

Здравствуйте, император! - сказал он. - Не найдётся ли у вас для меня во дворце какого-нибудь местечка?

Много вас тут ходит да ищет! - ответил император. - Впрочем, постой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

И вот принца утвердили придворным свинопасом и отвели ему жалкую, крошечную каморку рядом со свиными закутками. Весь день просидел он за работой и к вечеру смастерил чудесный горшочек. Горшочек был весь увешан бубенчиками, и когда в нём что-нибудь варили, бубенчики названивали старую песенку:

Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, прошло, прошло!

Занимательнее же всего было то, что, держа над подымавшимся из горшочка паром руку, можно было узнать, какое у кого в городе готовилось кушанье. Да уж, горшочек был не чета какой-нибудь розе!

Вот принцесса отправилась со своими фрейлинами на прогулку и вдруг услыхала мелодичный звон бубенчиков. Она сразу же остановилась и вся просияла: она тоже умела наигрывать на фортепиано «Ах, мой милый Августин». Только одну эту мелодию она и наигрывала, зато одним пальцем.

Ах, ведь и я это играю! - сказала она. - Так свинопас-то у нас образованный!

Слушайте, пусть кто-нибудь из вас пойдёт и спросит у него, что стоит этот инструмент.

Одной из фрейлин пришлось надеть деревянные башмаки и пойти на задний двор.

Что возьмёшь за горшочек? - спросила она.

Десять принцессиных поцелуев! - отвечал свинопас.

Как можно! - сказала фрейлина.

А дешевле нельзя! - отвечал свинопас.

Ну, что он сказал? - спросила принцесса.

Право, и передать нельзя! - отвечала фрейлина. - Это ужасно!

Так шепни мне на ухо!

И фрейлина шепнула принцессе.

Вот невежа! - сказала принцесса и пошла было, но… бубенчики зазвенели так мило:

Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, прошло, прошло!

Послушай! - сказала принцесса фрейлине. - Пойди спроси, не возьмёт ли он десять поцелуев моих фрейлин?

Нет, спасибо! - ответил свинопас. - Десять поцелуев принцессы, или горшочек останется у меня.

Как это скучно! - сказала принцесса, - Ну, придётся вам стать вокруг, чтобы никто нас не увидал!

Фрейлины обступили её и растопырили свои юбки; свинопас получил десять принцессиных поцелуев, а принцесса - горшочек.

Вот была радость! Целый вечер и весь следующий день горшочек не сходил с очага, и в городе не осталось ни одной кухни, от камергерской до сапожниковой, о которой бы они не знали, что в ней стряпалось. Фрейлины прыгали и хлопали в ладоши.

Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Мы знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

Ещё бы! - подтвердила обер-гофмейстерина.

Да, но держите язык за зубами, я ведь императорская дочка!

Помилуйте! - сказали все.

А свинопас (то есть принц, но для них-то он был ведь свинопасом) даром времени не терял и смастерил трещотку; когда ею начинали вертеть по воздуху, раздавались звуки всех вальсов и полек, какие только есть на белом свете.

Но это superbe! - сказала принцесса, проходя мимо. - Вот так попурри! Лучше этого я ничего не слыхала! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Но целоваться я больше не стану!

Он требует сто принцессиных поцелуев! - доложила фрейлина, побывав у свинопаса.

Да что он, в уме? - сказала принцесса и пошла своею дорогой, но сделала два шага и остановилась.

Надо поощрять искусство! - сказала она. - Я ведь императорская дочь! Скажите ему, что я дам ему по-вчерашнему десять поцелуев, а остальные пусть дополучит с моих фрейлин!

Ну, нам это вовсе не по вкусу! - сказали фрейлины.

Пустяки! - сказала принцесса. - Уж если я могу целовать его, то вы и подавно!

Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

И фрейлине пришлось ещё раз отправиться к свинопасу.

Сто принцессиных поцелуев! - повторил он. - А нет - каждый останется при своём.

Становитесь вокруг! - скомандовала принцесса, и фрейлины обступили её, а свинопас принялся её целовать.

Что это за сборище у свиных закуток? - спросил, выйдя на балкон, император, протёр глаза и надел очки. - Э, да это фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

И он расправил задники своих домашних туфель. Туфлями служили ему стоптанные башмаки. Эх ты, ну, как он быстро зашлёпал в них!

Придя на задний двор, он потихоньку подкрался к фрейлинам, а те все были ужасно заняты счётом поцелуев, - надо же было следить за тем, чтобы расплата была честной и свинопас не получил ни больше, ни меньше, чем ему следовало. Никто поэтому не заметил императора, а он привстал на цыпочки.

Это ещё что за штуки! - сказал он, увидав целующихся, и швырнул в них туфлей как раз в ту минуту, когда свинопас получал от принцессы восемьдесят шестой поцелуй. - Вон! - закричал рассерженный император и выгнал из своего государства и принцессу и свинопаса.

Принцесса стояла и плакала, свинопас бранился, а дождик так и лил на них.

Ах, я несчастная! - плакала принцесса. - Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах, какая я несчастная!

А свинопас зашёл за дерево, стёр с лица чёрную и бурую краску, сбросил грязную одежду и явился перед ней во всём своём королевском величии и красе, и так он был хорош собой, что принцесса сделала реверанс.

Теперь я только презираю тебя! - сказал он. - Ты не захотела выйти за честного принца! Ты не поняла толку в соловье и розе, а свинопаса целовала за игрушки! Поделом же тебе!

И он ушёл к себе в королевство, крепко захлопнув за собой дверь. А ей оставалось стоять да петь:

Ах, мой милый Августин,
Всё прошло, прошло, прошло!